Идеи и Идеалы

В статье представлен социально-философский анализ проблемы формирования идентичности в современном обществе с присущей ему системной транзитивностью. Выдвигается и обосновывается идея формирования комплексной идентичности социального субъекта в формате социопространственной идентичности. Виды идентичности, заявляемые в ряде концепций в виде иерархической структуры, позиционируются в качестве ее компонентов. В связи с высокодинамичными социальными изменениями и процессами структура социопространственной идентичности трансформируется, в результате чего одни компоненты усиливаются, а другие утрачивают свою значимость. Рассматриваются факторы-детерминанты новых видов идентичности и трансформации процесса идентификации социального субъекта. Выявляются основные тенденции его самоидентификации в современном мире и их результаты. Наиболее значимыми из них представляются следующие: фрагментаризация идентичности и, как следствие, распад ее иерархии, выход за пределы национальной идентичности и формирование альтернативных ей видов (транснациональная, бинациональная), усиление этнической и культурной идентичностей. Констатируется смещение центра формирования идентичности с макросоциального уровня на мезо- и микросоциальные уровни. Подчеркивается значимость утраты центра структуры, что свидетельствует о состоянии хаоса, который рассматривается с постмодернистских позиций как возможность плюрального формирования идентичности в современном обществе и антиномичность тенденций данного процесса. В заключение обозначаются наиболее актуальные аспекты представленной проблематики, требующие дальнейшего изучения с привлечением эмпирических методов исследования.

В публикациях Н.А. Бердяева 1904-1907 гг. намечены две линии идеализации рыцарства: как воплощение глубины средневекового мистического христианства и как благородный человеческий тип. В его книге «Новое религиозное сознание и общественность» (1907) эти линии дополняются, и на их основе формируется третья оригинальная линия, где рыцарь предстает как притягательный образец преодоления самодовлеющего, обезличенного, безбожного государства. Главная тема книги – необходимость обновления христианства и всех сторон общественной жизни. Религиозное возрождение, согласно Бердяеву, может быть связано только с развитием личного начала. В современном мире господствует ложная иерархия ценностей: субъективные интересы и относительная человеческая воля вытесняют высшие безусловные ценности, связанные с универсальной, объективной Божьей волей. Выражением субъективной человеческой воли, продуктом безграничной порабощающей власти человека над человеком выступает государство. В качестве идеальной, нравственно оправданной формы государства Н.А. Бердяев признает лишь свободную теократию. Альтернативу современной ложной теократии он видит в системе ценностей средневековой культуры – в анархических принципах феодализма и личном начале рыцарской чести. Рыцарский идеал Средневековья русский философ соотносит с современной эпохой и убеждает читателя в необходимости его актуализации. Новые формы организации общественной жизни предполагают рыцарскую войну за освобождение личности, в том числе и от государственного насилия. Говоря о взаимоотношении индивида и государства, Бердяев вступает во внутреннюю полемику со славянофилами. Свою позицию по этому вопросу он сформулировал ранее, в статьях 1903-1904 гг. Бердяев отвергает славянофильскую идиллию былой России. Величие и индивидуальность народа предполагает свободу человеческой личности, национальный дух проявляет себя не в решении государственных задач, а в творческом осуществлении универсальных общечеловеческих задач.

Исследование посвящено философскому осмыслению влияния социокультурных факторов на становление современной теории коммуникации. Источником наблюдаемого нами разобщённого разнообразия современных коммуникативных исследований выступает, прежде всего, многоаспектность самого явления. Разнонаправленность исследований коммуникации также является следствием подверженности исследователей влиянию определённых социокультурных факторов. В статье ставится задача обозначить ряд социокультурных детерминант, обусловивших динамику развития коммуникативных штудий XX – начала XXI в., и прояснить механизмы и процедуры их влияния на формирование теории коммуникации. На основе лингво-хронологического подхода к современным исследованиям коммуникации прослежены определённые интенции генезиса коммуникативной теории, порождённые состоянием социокультурного бэкграунда коммуникативных исследований. Выявлен ряд существенных социокультурных детерминант, среди которых высокий уровень внутренней автономии исследователей и диссонанс исследовательских культурно-языковых хронотопов. В этом же ряду расположено и  влияние социокультурных событий извне (особенно в тех случаях, когда события затрагивают глубинные пласты жизнедеятельности общества).

Основной целью статьи является анализ зарождения и становления, а также причин выбора путей дальнейшего развития социальной топологии. Исходя из направлений математической топологической мысли, фиксирующихся как теоретико-множественная и алгебраическая топология, выделяются два основных вектора оформления социально-топологических воззрений: топология пространства и топология формы. Первая восходит к трудам Курта Левина и Пьера Бурдьё, представая как конфигурация единиц, размещенных в социальном пространстве. Вторая берет начало из работ Рене Тома, концептуализирующих объектные формы и побуждающих к исследованию изоморфных процессов, фигуральности и эквивалентности их моделей в контексте социальной реальности. Анализируются способы применения топологии пространства в современных социологических исследованиях: от наглядно-физического понимания места до абстрактно-логического представления роли и значения социального объекта. Выявляются причины усвоения и активного использования социологами и социальными философами пространственно-топологического методологического инструментария. Объясняются истоки затруднений реализации идей и теоретико-методологических потенций топологии формы в науках об обществе и человеке. Автором предлагается и обосновывается вывод о непродуктивности одностороннего топологического взгляда, существенно обедняющего наши социологические представления, процедуры и результаты топологических исследований социальных объектов.

В работе рассматриваются становление и развитие публичной сферы, конструирование ее теоретического образа, перспективы развития в эпоху активного распространения Интернет- технологий, а также угрозы, подстерегающие ее на этом пути. Проанализированы различные концепции публичной сферы, выделены их существенные и структурные схожести и отличия. Анализируются наиболее популярные в научной литературе подходы к определению сущности публичной сферы (термина, понятия и концепции). Автор приходит к выводу, что итогом дискуссии относительно будущего публичной сферы, которая длится уже достаточно много лет, стало понимание того, что пространство рациональных и справедливых дискуссий, о котором говорил Ю. Хабермас, нуждается в поиске новых форм воплощения. Логично и вполне возможно воплотить его в Интернете. В то же время нельзя сказать, что решен вопрос об угрозах и границах виртуальной публичной сферы, поэтому обществу следует искать средства поддержки и координирования граждан при взаимодействии в новом воплощении публичного пространства.

В статье представлена проблематика критических дискурсивных исследований в политической коммуникативистике. В частности, продемонстрированы способы и стратегии администрирования посредством конструирования властного метанарратива. Медийные институции языкового (культурного) доминирования, по мнению авторов, обеспечивают стабильность существующего иерархического порядка и выражают фундаментальную «волю к власти» в практике общественных отношений. Природа властного доминирования проявляется в ужесточении контроля и регулирования коммуникативных действий граждан уже на уровне порождения текста и речеговорения. Властные (языковые) инстанции в современном контексте не удовлетворяются контролем в отношении дискурса как социальной практики, во все большей степени их интересует процесс субъективации (индивидуализации) опыта восприятия. Власть не просто хочет контролировать тексты и речевые продукты в медийном пространстве, она видит себя генератором внутреннего опыта субъекта. Превращение человека в субъекта есть по существу особый способ его репрезентации в современном публично-правовом пространстве. Обращение к вербальным техникам парресии, как полагают авторы, позволяет увидеть альтернативные способы самоконституирования и самопрезентации, существовавшие в традиционном сознании. Социально-когнитивная природа символической политики рассмотрена в общем контексте развития социологии знания в качестве перспективного направления социогуманитаристики. Аналитика форм и механизмов дискурсивного воспроизводства элитарной власти осуществлена авторами с опорой на богатый исследовательский опыт западной теории политической коммуникации.

Современное состояние академической жизни характеризуется расподоблением (противодействием) актов познания как сферы духовного бытия, с одной стороны, и научных исследований, принадлежащих по преимуществу к сфере техногенной цивилизации, с другой. Отсутствие аксиологических оснований научной деятельности, определяющих смыслы и векторы философского познания, обусловливает исключительно узкий технологизм исследовательских проектов и всей университетской культуры. Наблюдаемая сегодня дегуманизация науки обнаруживает себя в том, что утрачивается трансцендентный для академической институции идеал истины, в котором университет как познающий субъект совершает построение собственной целостности. В такой ситуации духовные основания знания обнаруживаются лишь в этической регуляции научной деятельности, представленной в форме внешних регламентирующих предписаний. Действительная гуманитарная (культурная) миссия университета состоит в превращении (преображении) рассудочного знания о мире в универсум ценностных смыслов. Без университетской институции (в ее различных проявлениях и исторических модификациях) идеал науки утрачивает свою телеологическую завершенность, распадаясь на бесчисленные информационные поля. В современной науке всё в большей степени актуализируется потенциал технологий как эссенции «динамической материи», но не осуществляется развертывание Духа в системе познавательных практик, что принципиально противоречит основаниям самой идеи университета, каким он понимался в классический период своей истории.

Проблема достоверности истории, оценок событий и фактов ставит исследователя перед необходимостью анализа самого понятия истории и ее понимания как проводника метафизического. В ходе анализа выявлена фигура истора – избираемого третейского судьи или авторитетного лица, необходимого для первоначального суда-суждения в некоем деле. Анализ платоновского диалога «Софист» позволяет обнаружить метафизику истории через пары понятий бытия и ничто, движения и покоя, тождественного и иного, рассматривая ее как искусство создания образов и как миф, застигнутый и осознаваемый в момент своего появления. Смене образа истории способствует речь, способная менять значения. Истор и софист – два термина, показавшие границы нашего осмысления бытия, которое атомарно и которое постоянно заставляет делать выбор.

В статье исследуется проблема представимости опыта киборгов (технологически модифицированных людей). Выдвигается предположение, что для её решения необходимо одновременное использование двух семиотических подходов: биосемиотики и актантной семиотики. Поскольку исходное значение термина «киборг» – кибернетический организм, в определённой степени техномодифицированные люди эквивалентны животным. Благодаря этому отождествлению становится применим метод Umwelt-анализа. Его разработал Я. фон Икскюль для понимания, каким мир предстаёт перед различными живыми организмами в зависимости от их телесного устройства и функциональных кругов действия-восприятия. Биосемиотика (в составе Umwelt-анализа) показывает воспринимаемый организмом мир состоящим из материальных знаков, где сам организм – своего рода коммуникативная структура. Umwelt в принципе может быть описан потому, что и среда, и организм находятся друг с другом в знаковых отношениях (что верно и для киборгов). Далее следует анализ, как воздействие Umwelt-описания на нас приводит к представимости опыта организма, когда материальные актанты перевоплощаются в текстовые: для этого привлекается инструментарий актантной семиотики, представленный в работах Б. Латура. Последний настаивает, что реализм научных текстов проистекает из композиции персонажей – в семиотических терминах внутренней системы отсчёта. Выявление семиотических операций (вымещение, вмещение, фигурация) в Umwelt-описаниях показывает, как внутри мира-текста через сборку функциональных кругов создаётся точка зрения организма на мир, за которой следует внимание читателя. Предложенный подход демонстрируется на примере людей с магнитными имплантами; очерчиваются дальнейшие перспективы его применения.

Современный мир Эрика Хобсбаума возник в XVIII веке как результат «большого взрыва» и прекратил свое существование в имплозии под названием глобализация почти два столетия спустя. Эти двести лет представлялись ему проектом эпохи Просвещения по созданию мира равных возможностей для всего человечества, а не отдельной его части. Эпоха Просвещения в большей степени, чем революция, способствовала поступательному развитию нового мира до конца ХХ века, когда, кажется, он исчерпал свои возможности.  Она вдохновляла марксиста Хобсбаума больше, чем одно из ее достижений – пророчество о революции. Порожденные эпохой Просвещения промышленная и Великая Французская революции, названные в его работе двойственной революцией, определили все последующие события. Промышленная революция приняла форму капиталистической и социалистической, а политическая революция, французская по происхождению, положила начало революциям буржуазным и социалистическим, неудачным попыткам их осуществления и контрреволюциям. Двойственная революция определяла не только политику и экономику европейского континента, но сказывалась на его социальных процессах, культуре, науке и искусстве. Блестящий труд Эрика Хобсбаума воспевает этот мир, очерченный волнами революций конца XVIII и ХХ веков. Он содержит размышления о мрачных страницах истории и величайших достижениях европейской цивилизации. Основной темой для него является надежда, предложенная человечеству эпохой Просвещения, поддержанная революциями и отвергнутая контрреволюциями. Когда в 1990-е годы история нового времени подошла к своему завершению, над миром повисла мрачная неопределенность, и его размышления об эпохе, пришедшей на смену холодной войне, отражают эту неопределенность.