Идеи и Идеалы

Статья посвящена рассмотрению семантики имен собственных в рамках аналитической философии. Автор классифицирует и анализирует существующие подходы к вопросу референции имен собственных – дескриптивную теорию референции и теорию прямой референции, а также выявляет точки их смыслового пересечения. Осуществив сводную формулировку базовых тезисов дескриптивной теории, автор предлагает отличать сильную ее версию от слабой. Согласно сильной версии, представленной, прежде всего, концепциями Г. Фреге и Б. Рассела, имя, по сути, является сокращенной дескрипцией (или конъюнкцией дескрипций), тогда как, согласно слабой версии, восходящей к работам Дж. Сёрла, с именем ассоциируется комплексная дизъюнкция дескрипций. И в первом, и во втором случае именно дескрипции задают денотат имени, иначе говоря, имя указывает на предмет лишь опосредованно. Однако данный подход, как минимум, не учитывает возможность именования некоторого объекта с помощью «ложной» дескрипции, то есть дескрипции, задающей характеристику (-и), которой (-ым) объект не соответствует. Принципиально иным образом семантика имен собственных интерпретируется в теории прямой референции, согласно которой имена суть ярлыки предметов. Референция имени в данном случае определяется либо с помощью каузальной цепочки коммуникации (С. Крипке), либо с помощью исторического объяснения взаимосвязи между тем, кто использует имя, и единичным объектом, который этим именем обозначается (К. Доннелан). Собственно имя понимается как жесткий десигнатор, прямо и строго указывающий на один и тот же объект в любой фактической и контрфактической ситуации. Такой подход позволяет показать, как, например, возможно использование неверной дескрипции для указания на некоторый реальный предмет. Сравнительное исследование названных подходов позволило обнаружить наличие каузальных аспектов в дескриптивной теории референции и значимость дескриптивных характеристик в теории прямой референции и тем самым более точно описать семантику имен собственных.

Статья посвящена конкретизации влияния кантовской традиции на аналитическую философию. Обосновывается существование традиции «лингвистического кантианства» как исторического направления западной философии. Отмечено, что в настоящее время влияние кантовской традиции на философию языка оспаривается, И. Кант в первую очередь оценивается как основатель трансцендентализма и логик, его вклад в развитие философии языка не рассматривается. Влияние идей И. Канта на аналитическую философию языка не конкретизировано, представляется неопределенным. С целью установить характер эволюционной преемственности «лингвистического кантианства» предпринята попытка выявления лингвистического метафизического основания, отражающего преемственность кантовской традиции в аналитической философии. Проводится сопоставительное исследование концепций И. Канта и философов аналитического направления (П. Стросона, У. Куайна). Сопоставляется интерпретация понятия языка и языковых категорий в работах указанных авторов, выполнены текстологический анализ, историческая реконструкция. Ошибочность представлений об отсутствии связи между традицией философии И. Канта и аналитическим направлением западной философии XX в. основывается на представлении о «лингвистическом» в смысле, принятом академической наукой во второй половины XIX в. и особенно в XX в. Проведенное исследование обнаруживает более тесную связь и преемственность между философией языка XX в. и кантовской традицией, позволяя пересмотреть понятие «лингвистического» по отношению к истории философии. В продолжение кантовской философии языка теории У. Куайна и П. Стросона сохраняют метафизические основания представлений, находящие выражение в первую очередь в онтологическом синтезе смысла и логических категорий, неотделимых в данном случае от лингвистических. Автор приходит к выводу о том, что синкретизм логических и «лингвистических» категорий также характеризует философию И. Канта, позволяет рассматривать его труды как одно из оснований философии языка, в полной мере подтверждая существование «лингвистического кантианства» как полноценной исторической традиции.

В статье исследуется взаимосвязь криптотипии и частотности на примере широких контекстов из англоязычной прессы, посвященной искусственному интеллекту. Изучается взаимосвязь классических правил и устоев речи с новыми течениями в речи, которые возникают под влиянием изменений в обществе. Автор исследует проблему на основании анализа британской и американской прессы, принимая во внимание как современные публикации, так и те, что были опубликованы десятилетие назад. В ходе исследования автор обращает внимание на связь криптотипии с частотностью на примере публикаций об искусственном интеллекте, который прочно вошел в жизнь современного общества. В результате проведённого анализа публикаций по данной тематике автор приходит к выводу, что существующие правила речи не противоречат новым явлениям, а наоборот, выступают основой для создания новых слов и предложений, которые могут удовлетворять потребности современного языка.То есть, нарушение классических канонов при построении предложений с использованием новых слов или при повествовании о чем-то новом не является лингвистической ошибкой, а свидетельствует об эволюции языка, который вынужден подстраиваться под современные требования. Анализ частотности использования криптотипа пространственных отношений, выражаемого с помощью указательных местоимений this/these–that/those указывает на преимущественное выражение идеи приближенности в английском языке в подобных конструкциях. Автор статьи отмечает, что говорящий или пишущий подсознательно строит предложение с использованием тех местоимений, которые кажутся ему уместными в данной конкретной ситуации. В таком явлении прослеживается идея криптотипов, так как говорящий демонстрирует свое отношение к искусственному интеллекту как к чему-то отдаленному, несмотря на то, что в пространственном понимании объект находится в непосредственной близости к нему. Актуальность данного исследования состоит в том, что сегодня английский язык постоянно дополняется новыми словами, терминами, понятиями и языковыми конструкциями. Из-за этого постепенно меняются классические устои и правила, что свидетельствует о тесной связи языка с его носителями.

В статье рассмотрено явление многоязычия и его наиболее распространенного варианта – билингвизма – с лингвистической и философской точек зрения. Многоязычие, являющееся одним из следствий взаимодействия этносов, имеет давнюю историю. В настоящее время более половины населения Земли являются мультилингвами, то есть используют в повседневной жизни два и более языков. Происходящие в связи с этим изменения в культуре и в мышлении требуют как специализированного, так и философского осмысления. В статье дан анализ мнений различных исследователей языка и языковой способности, включая лингвистов и психологов, относительно природы билингвизма и показано, что критерии оценки степени владения языком, позволяющей говорить о билингвизме, выбираются разными исследователями по-разному. Одни из них считают билингвизмом минимальную компетенцию в одном из основных языковых умений – слушать, говорить, читать или писать, другие же поддерживают представление о билингвизме как умении свободно оперировать двумя различными языками. Опираясь в основном на идеи, высказанные представителями логического направления философии в ХХ веке, автор статьи делает попытку предложить философское объяснение механизма, позволяющего билингвам свободно переключаться с одного языка на другой. Ключевой философской идеей для выработки представлений о билингвизме является концепция мыслеформирующей функции языка, в рамках которой язык рассматривается не только как средство выражения и передачи мысли, но и как единственно возможная форма возникновения самой мысли. Основной языковой формой, в которой происходит мышление, является предложение, поскольку именно посредством предложений устанавливаются соотношения и связи между объектами мыслимого мира. Следовательно, критерий билингвизма следует искать не в способности говорить на другом языке как таковой, а в способности порождать мысли на данном языке; критерием же способности мыслить на языке является умение формулировать предложения непосредственно на данном языке.

В статье анализируются этапы формирования общей лексики в период с IX-VIII до V-IV вв. до н.э. в античной Греции. В качестве исходного материала берутся космогонии периода упорядочивания мифологических представлений в египетской, финикийской и собственно греческой культурах. Рассматривается взаимодействие базовых метафор, позволяющих это упорядочивание осуществить – метафоры генеалогической (рождения и смены поколений) и метафоры ремесленника-демиурга. Исследуется формирование законодательного пространства, которое позволило сделать первые рефлективные шаги по отношению к мифологическому мышлению. Эти шаги осуществляются вначале в пределах традиционных мифологических образов. Важнейшим этапом движения к общим понятиям становится появление в ранних философских системах искусственных слов: «апейрон», «бытие», «логос», «природа», которые начинают упорядочиваться по отношению друг к другу. Параллельно персонифицированным мифологическим концептам постепенно выстраиваются и упорядочиваются понятия отвлеченные, позволяющие обобщать мифологические представления и представлять их в абстрактном виде. На следующем этапе принципиальную роль приобретает деятельность софистов, внимание которых направлено на языковую игру с общими понятиями, причем их содержание начинает терять референцию с внешним миром. Язык открывается в качестве самостоятельной системы, и это составляет содержание третьего этапа рефлективной деятельности. Попытка Сократа уйти от релятивизма и вернуть содержание общим понятиям приводит к переворачиванию отношения имен к реальности, когда оказывается, что именно общие понятия, заключенные в душе, предустанавливают понимание мира. Реализуя эту установку, Платон и Аристотель превращают работу с понятиями в отдельную сферу деятельности, создавая диалектику и логику, которые лежат в основе методологии размышлений и исследований в разных сферах интеллектуальной деятельности.

В статье рассматриваются философские идеи Л. Витгенштейна, связанные с пониманием языка как принципа рефлексии мира. При обращении к его «Логико-философскому трактату», посвященному выявлению специфики логического анализа, отмечается, что высшей формой проявления языковой рефлексии мира для автора становится молчание. Рассматривая язык в аспекте возможности выражения невыразимого, автор приходит к «метафилософской» проблематике, связанной с созданием новой онтологии мира, которая в идеале призвана обеспечить «правильное видение мира». В более поздней работе «Философские исследования» Л. Витгенштейн обращается к рассмотрению практического содержания языковой рефлексии мира в отношении к самой жизни. В связи с этим автор приходит к мысли о существовании языковых игр, практическая реализация которых способствует открытию множественности смыслов, связь которых не всегда оказывается очевидной. Такое многообразие языковых игр не поддается структурному анализу. Они мыслятся Л. Витгенштейном как компоненты деятельности, или формы жизни, притом не менее многообразные, чем сами жизненные практики. Поэтому языковая рефлексия мира, по мнению автора, требует установления связи с жизнью в ее реальном воплощении. Эту задачу и пытается решить Л. Витгенштейн, обращаясь к характеристике функционально-игровой модели языка. Пытаясь установить подлинную связь языка с миром в его бытийном содержании, автор стремится к постижению принципов ясного мышления, свободного от всевозможных языковых заблуждений.

В статье анализируется концепция антиреализма в рамках философских систем Л. Витгенштейна и Н. Гудмена. В основе антиреалистской концепции лежит идея о том, что исследование объекта основывается на множественности интерпретаций его значений. В работе утверждается, что данное направление предоставляет человеку большую степень свободы для интерпретации и понимания объекта. Во втором этапе своего творчества Л. Витгенштейн представил антиреалистскую концепцию посредством «языковых игр». «Языковая игра» характеризуется идеей значения как употребления в зависимости от времени и места происходящего события. В концепции мыслителя понятие «игры» невозможно определить и, таким образом, устанавливать её правила представляется возможным в рамках самого процесса. Главный тезис «Философских исследований» заключается в том, что формирование значения слова реально только в случае его индивидуальной интерпретации и понимания каждым субъектом. Понимание языка представляется философом посредством интерпретации и употребления каждым субъектом слов, выражений и предложений. Н. Гудмен в работе «Способы создания миров» анализирует специфику языка, основываясь на его становлении и изменении в науке и художественном творчестве, отмечая, что истинное знание формируется и изменяется в зависимости от системы, в которой оно существует, и утверждает относительность истины. Именно признание множественности миров и истинности интерпретаций даёт человеку возможность по-разному видеть интересующую проблему. Интерпретация и понимание языка в философии Н. Гудмена основаны на представлении и формировании истинного знания, они характеризуют ту систему, которой соответствуют. Также истинность значения выражается через его соответствие своему предмету. В таком случае, понятие правильности существует только относительно какой-либо определённой системы. Таким образом, антиреалистская концепция интерпретации и понимания значения основывается на идеях использования языка и зависит от уровня знаний, ситуации и критериев, которые представляет каждый субъект